Я до сих пор помню, как она восседала обнаженной на подушках, и бабочки цвета сумерек порхали между нами. Конечно, я испытывал возбуждение — тут и покойник бы возбудился. Однако я снова был способен владеть своим разумом, и меня это радовало.
— Этот рассказывает мне о том, каково это: жить в воде, не будучи рыбой.
— Очень долгая, — сказал Джакс. — Тяжелая и утомительная.
Поскольку Аэте был величайшим из лучников, многие бросали ему вызов. Но трудно ли попасть в человека тому, кто способен прострелить шелковый платок, реющий на ветру? Аэте убивал их легко, как колосья скашивал. На поединок он брал с собой только одну стрелу и говорил, что если ему не хватит одной стрелы, то и поделом ему, пусть убивают.
Открыв глаза, я ничего не увидел, кроме голубых призраков молнии, пляшущих перед глазами. Все было тихо. Если часовой и успел поднять крик, его заглушил раскат грома. Я полежал неподвижно, пока глаза не привыкли к темноте. Потом, затаив дыхание, принялся искать Темпи. Он стоял на холме, метрах в пяти надо мной, преклонив колени над темной фигурой. Часовой…
— Странная сказка, детям таких обычно не рассказывают.