Что-то мне подсказывает, сказал он Устине, что дело здесь не безнадежно.
Ему казалось, что в сравнении с той водой, которую он видел в своей жизни прежде, морская вода была жидкостью совершенно иного состава. Слизывая с рук брызги волн, он ощущал их соленость. Морская вода была другого цвета, она не так пахла и даже вела себя по-иному. В ней не было мелкой речной ряби. От речной и даже озерной воды она отличалась так, как журавль отличается от воробья. Придя к такому сравнению, Арсений подразумевал не столько величину, сколько характер движений. Морская вода перекатывалась большими валами, и движения ее были величавы и плавны.
Мы уже умерли, сказал голос. И непричастны живым. Не входи, чтобы Арсений выжил.
Стоя в дверях церкви, Лавр созерцает скорбное лицо Алипия.
Он уперся шестом в берег, и паром, скрежеща днищем по песку, отчалил. На середине реки Арсений поднял голову. Из-за стены кремля показались купола, которых не было видно раньше. Заходящее солнце делало их позолоту двойной. Когда же ударил главный колокол, стало ясно, что звучит он из воды, потому что купола на воде были живее куполов в небе. Их мелкое дрожание отражало силу производимого звука.
Знаешь, для Бога это ведь такой пустяк – исцелить ее. Это очень просто, Арсений. Давай молить Его вместе.