В сенях на него вопросительно смотрел Сильвестр. Арсений хорошо знал этот взгляд, но никогда еще не видел его у ребенка. Он не мог понять, что следует говорить ребенку с таким взглядом.
Обычно сдержанный, посадник Гавриил не скрывал слез. Он знал, что видит Арсения в последний раз. Из-за отъезда Арсения псковичам было немного страшно. Их успокаивало лишь то, что мор кончился и в город возвращалась привычная жизнь – если не навсегда, то по крайней мере на пять ближайших лет. Ввиду возможного конца света нового мора жители Пскова уже не ожидали.
Мне нужен человек, который добрался бы до Иерусалима. Я хочу, чтобы в память моей погибшей дочери Анны он повесил в храме Гроба Господня лампаду. И этим человеком мог бы быть ты.
Лавр полюбил свое жилище. Оно защищало от холодных северных ветров и оказалось неожиданно просторным. В ближайшей ко входу части можно было стоять в полный рост. Там же, где гранитная плита уходила вниз, нужно было сгибаться. Иногда Лавр забывал о нависающей глыбе и сильно ударялся о нее головой. Утирая выступившие слезы, он обвинял себя в нежелании склонять голову и гордыне. Улыбаясь, радовался, что даваемые ему уроки смирения столь легки.
Потому что мы идем галсами, ответил капитан. Иначе нас разобьет боковой волной.
Когда утром они проснулись, волка в избе не было. Кровавый след тянулся от печи к двери, оттуда – во двор. Терялся в скользкой подгнивающей листве на дороге.