— Вы что, гаденыши малолетние, такое делаете! — начал орать я на них. — Большую беду на племя навести хотите, неумехи бестолковые. Вот я вам ужо!
— У тебя же есть кистень, Лга’нхи? — Ядовитой змеюкой-искусителем попытался я влезть в его мозг. — И ты им машешь, держа за веревку! А тут веревка будет привязана не к камню, а к копью. Так какая разница?
А Кор’тек, адмирал нашей флотилии, отвечая на вопрос, «почему сами прибрежные не захотели везти товар, а лишь продали Леокаю лодки», сказал, что, во-первых, надо беречь поселок от нашествия лихих людей, а во-вторых, в этот сезон на перехвате чужих лодок можно заработать больше, и вообще, он во все это ввязался исключительно, чтобы не портить отношения с Улотом, а иначе в эти неспокойные времена ни за что бы край родной не покинул.
Ага, вон раздается скрип песка, и ко мне подходит фигура. Ну если бы это был не наш, он бы ко мне не шел, а несся бы с копьем наперевес или тихонько подкрадывался, так что будем считать, что это свой. Судя по комплекции, Нит’кау, только он один из бывших степняков обладает такой тумбообразной фигурой. Мы обмениваемся дружеским хлопком по плечам, а потом Нит’кау уверено прется куда-то в темноту.
На ближайшей стоянке расспросил о них Кор’тека.
А в-третьих, уже больше полугода совместно плаваем, живем и воюем. Если бы не наши прически, то отличить одного от другого было бы уже невозможно. Одежда, оружие. Даже речь, сдобренную характерными словечками из языков всех степных, приморских и лесных народов, с примесью аиотеекского и русского, обе команды используют одинаковую.