Воткнул большие пальцы в центр, проткнув уже вполне отцентрованный комок почти до самой поверхности круга. Остальные пальцы продолжают придерживать края, не позволяя им слететь или завалиться. Глина привычно мнется под руками и вытягивается наверх, создавая все более высокие и тонкие стенки. Начинаю расширять их, разводя в стороны на манер раскрывшегося цветка. Блин! Все-таки руки огрубели и утеряли былую чуткость. Стенка порвалась, теперь придется делать заново.
Потому, тая небескорыстные помыслы, прежде чем дать свое согласие на пополнение рядов, я потребовал дать мне время на обсуждение данного вопроса с духами, для чего и удалился в степь. Полдня гулял по ней, пополняя изрядно опустошенный запас целебных травок. Хорошо, что хоть та, горькая, росла почти везде, и особых проблем нарвать ее не было никаких.
Еще шестеро напросились к Корт’еку гребцами на лодки. Остальных мы отпустили восвояси, отобрав все ценное, включая одежду. До поселка, откуда они за нами стартовали, не больше десяти-пятнадцати километров, — дойдут и голышом.
Хотя стоп! Чего-то я совсем запутался. Я-то был уверен, что Тов’хай из степняков будет. Однако в ирокезы он попал вместе с пленными пиратками как родственник чьей-то жены. И как это, на фиг, понимать?! Как мальчишка-степняк со шрамированной рожей оказался среди прибрежников с некоторым количеством баб-лесовичек? Ох, чует мое сердце, надо у этого парнишки поподробнее автобиографию выспросить. Как же, оказывается, много я не знаю про своих соплеменников, а ведь наверняка у каждого за спиной столько уже всякого произошло!
— Зачем?! — возмутился Кор’тек. — Те лодки плохие, валкие они, по морю совсем плохо ходят. И тяжелые к тому же.