И опять мимо цели. Да, пришел брат Царя Царей. Того самого, по чьему распоряжению во всех кабаках Вал’аклавы этому брату продавали не больше одного кувшина зараз. Вернее, даже не продавали (откуда у этого пьяницы ракушки?), а просто давали, записывая все на счет его брательника. Ну да. Все-таки кровная родня, и вообще. Может быть, и посадили бы за стол, хотя к этому Питк*коту уже давно все относились, как к пустому месту, но кровь бы, наверное, уважили. Просто ждали восточных купцов, которые вроде как собирались отмечать тут свое отбытие, вот и приберегли место для них. Нет, так и не пришли. Сволочь Окин’тай, «заведующий» соседнего питейного сарая, перехватил дорогих клиентов самым подлым образом. Потому как этот Окин’тай, надо вам сказать, редкостная сволочь и даже не коренной вал’аклавец, поскольку… Да нет. Не видел я ничего. Я как раз побежал к этому Окин’таю, высказать ему все, что думаю о нем самом и о его подлых методах. Так вот, об Окин’тае. Далее следовала душещипательная, хотя и абсолютно предвзятая, история происхождения и козней злобного Окин’тая, до которой мне не было никого дела. Однако заставить замолчать почтенного трактирщика оказалось не так-то просто. Это была его больная мозоль, одно касание которой запускало программу ненависти и жалоб. У ребят тут, видимо, развернулось настоящее социалистическое соревнование, и они готовы были загрызть конкурента на благородном поприще спаивания народа и вытягивания денежки из приезжих. Аут. Опять глухая стена.