После первого глотка она отломила маленькой десертной вилочкой кусочек пирожного и сделала второй глоток кофе. Ну вот и все, отсчет времени начался. По моим прикидкам — 30–40 минут. Это значит, что я могу провести в ее обществе еще минут двадцать, после чего мне следует посмотреть на часы, извиниться и сказать, что мне пора на регистрацию. Или даже на посадку.
На лице Светланы отразилась непереносимая скука, словно эта сцена повторялась изо дня в день и успела девушке изрядно надоесть.
— Жанночка, — Анатолий Иванович с улыбкой поцеловал строптивую супругу, — ты даже не спросила, как зовут наших новых соседей, сразу начала про темперамент и цыганскую кровь. Это невежливо.
— Какая может быть ангина в июле месяце? Тепло, он не мог простудиться! Вечером ребенок был совершенно здоров!
Он молча дожевывал свой ужин. Неужели Оле трудно? Странно. Она никогда об этом не говорила. Ему, например, совсем не трудно, ему как раз действительно нормально. И какое ему дело до того, что кому-то он может показаться странным, чудаковатым, не похожим на других? Его непохожесть отталкивает других людей, мешает общению, тесным контактам? Да наплевать! Ему и не нужно никаких контактов, и общение ему не нужно, он отлично себя чувствует, у него есть работа и Ольга, и этого ему вполне достаточно.
Он разделся и послушно похромал в ванную, где освещение было получше, чем в прихожей. Из глубины зеркала на него смотрел чудовищный тип с опухшим лицом и красными воспаленными глазами под набрякшими веками, вокруг которых так удачно смотрелись черно-желтые круги. Картина!