Она легко пошла на контакт, видно, совсем измаялась от скуки. Мне бы тогда еще обратить внимание на эту мелкую деталь, но я не обратил. А зря.
— Как же ты со мной живешь? — требовательно и сердито спросил он. — Если я такой плохой, как ты меня терпишь? И зачем?
— Считайте, что повод появился, — Мефистофель оглушительно расхохотался. — Вам меня сам Бог послал. А мне — вас. Я, видите ли, докторскую тут затеял. Меня интересуют возможности лабораторной диагностики давности черепно-мозговых травм.
— А эхокардиографию ему когда-нибудь делали? — спросил он. — Не выявлялись пороки развития сердца, аорты, другие нарушения?
— Добро пожаловать, гражданин начальник! А у меня тут, понимаете ли, большой литературный вечер. Решил побаловать себя записками и воспоминаниями опытных экспертов, да так зачитался, что за временем не уследил.
В феврале морозы в Северогорске стояли лютые, и Саблину, как и на протяжении двух предыдущих зим, прожитых на Крайнем Севере, все время хотелось лечь в постель, и укрыться потеплее, вытянуть ноги и лежать, и уж ни в коем случае не выходить на улицу. А если добавить к этому, что зима в северных широтах — не просто холода, но еще и полярная ночь, когда дневного света почти совсем нет, то понятно, что ему хотелось не только лежать в постели, но и спать. Чем крепче и дольше — тем лучше.