— А я вас об этом не просил! — заявил он, делая шаг по направлению к двери и отмечая, что щель между дверью и косяком стала шире. Значит, интересующиеся сидят в приемной и с удовольствием слушают.
— А я люблю тебя, — весело ответила Ольга, стягивая через голову нарядную трикотажную тунику, которую надевала в тот день ради праздника. — И я пошла на отношения с тобой с открытыми глазами.
— А как же справедливость? — тихо спросил Сергей. — Наплевать и забыть?
— Но ведь есть же такой метод, когда температуру измеряют не под мышкой, а… — она залилась краской, смутилась, но отважно продолжила: — А в попе.
— Лет восемь примерно, — ответила Светлана, не задумываясь. — С девяносто третьего года. Ну да, восемь лет как раз получается.
— Я предлагаю, чтобы ты хотя бы минимально занимался собой. Думаешь, я так сильно люблю ходить в фитнес? Думаешь, у меня нет занятий поинтереснее? Да я точно так же, как и ты, ненавижу всякую физическую нагрузку, но я понимаю, что если хочу сохранить себя для своей любимой профессии, то я должна чем-то пожертвовать. Если я хочу оставаться здоровой и вменяемой, то приходится делать иногда и то, чего делать совсем не хочется. Ладно, ты не будешь ходить со мной в фитнес, это я уже поняла, но ты можешь хотя бы гимнастику делать? Гулять перед сном? Высыпаться пусть не каждый день, но как минимум два раза в неделю? Ты можешь, работая с микроскопом, отрываться каждые сорок пять минут и давать глазам отдых? А заодно и пару упражнений для спины сделать? Это ведь несложно, Саблин. Кому будет лучше, если ты к сорока годам превратишься в глубокого инвалида? Твоей работе, которую ты не сможешь больше выполнять? Мне? Или, может, твоей семье?