Чуть ли не на каждом шагу попадались лавки, с навесами над выставленными прилавками, на которых громоздились груды всевозможных товаров: от одежды и материи до книг, от горшков до сапог. Здесь словно бы рассыпался груз сотни купеческих фургонов. Ранд так таращил глаза вокруг, что не раз ему приходилось поспешно ретироваться под подозрительными взглядами лавочников. Когда первый окинул его подобным взором, юноша не понял, почему тот так на него посмотрел. Когда же Ранд сообразил, в чем дело, то было рассердился, но вспомнил, что здесь он — чужак. Все равно много купить он не мог. Ранд охнул, когда разглядел, как много медяков меняют на дюжину сморщенных яблок или горсточку ссохшейся репы, — такая в Двуречье шла бы на корм лошадям, но люди, видимо, были готовы платить и за нее.