Впрочем, и без того слух о необыкновенных способностях Шелепина разлетелся по огромному залу. Особо неверящих чуть не за руку подводили к оставленной игрушке и рассказывали в лицах, как было дело. Слухи множились с необыкновенной быстротой, основной была версия, что сам Шелепин и изобрел эту головоломку, но из-за партийной этики не желает об этом говорить.
До подушки я добрался только часа в два и, несмотря на смутные предчувствия перемен, спал как убитый.
Это было нечто небывалое — не прошло и минуты, как за огромным, помнящим еще Сталина столом установилась тишина.
— Ох, все вы, врачи, такие: как лечить, так пустяк, а как денег просить на приборы, все важно и необходимо! — Теперь заулыбалась вся компания, но Шелепин вдруг стал серьезным. — Очень вас прошу, Борис Васильевич, подойдите к вопросу лечения Сергея Павловича со всей возможной, даже чрезвычайной тщательностью. Его работа и талант очень нужны нашей стране. Пожалуйста, исключите все возможности ошибки.
— Р-ребята, но ведь все равно бьете супостата, — поднял глаза поверх очков Дмитрий Федорович, — и хорошо бьете!
— Не бабское дело, мужику перечить! Иди, на кухне командуй! Ты, зятек, запомни, бабу в кулаке держать надобно. Все зло от них, окаянных!