Перерывы были весьма сомнительной отдушиной. Секретари, провинциальная элита СССР, как обычно, целовались взасос, громко, через ряды и головы приветствовали друг друга, делились новостями: о снеге, о видах на урожай, о яйцах, молоке, коровах и прочих «минеральных удобрениях». Словом, шло партийное «толковище» между своими, чувствующими себя хозяевами жизни.
— Была там история неприятная… Еще в шестьдесят первом решили исследования по радиолампам в Ленинграде сворачивать и переходить на полупроводники. Соответствующее НИИ закрыли, оставили только серийный выпуск. По электровакуумным приборам сейчас разработку ведут только во Фрязино, ну там всякие СВЧ магнетроны, клистроны для оборонки. Сам говоришь, это не подходит.
Зато советский деловой стиль… Это было нечто! Нельзя отвечать парой слов, типа «ok, проект под скрепкой». Все писалось развернуто, по полной программе, как минимум несколько абзацев. Начиная от даты «вх.» и «исх.», которых автоматически не поставит мейлер, и заканчивая орфографией. Быстрее, чем за два-три часа, при всем желании не уложиться.
— И какие меры борьбы предлагаете? — Шелепин ничуть не удивился, похожую историю он слышал уже раз пять.
Первым секретарем ЦК избран товарищ Брежнев Леонид Ильич. (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)
— Да ты уже видел один из этих предметов, догадайся, какой?