— А, — вялый взмах чудовищной лапищи. — Там… Червив еще…
— Ух… — только получилось сказать. — Хвалю. Молодец. Обдурил. Пожалуй, сохраню я тебе за это одежду и вещи какие ни есть. Но ты это, осторожнее. Стоит мне крикнуть, сюда прибудет дюжина моих бойцов. И думаю, тебе не до смеху будет!
— Содомит! Салом задницу смазал? Ну как же так: ведь мы же писали, предупреждали?..
Следом за мной двигались Энгельрик в каком-то невообразимом камзоле, одетом поверх доспеха из кожи и стальных пластин, Алька в богатом, хотя и несколько помятом парчовом платье и аббат Тук в церковном облачении ярко-красного цвета, со странной жесткой шапкой на голове и здоровенным золоченым посохом в руках. Шапка была ему маловата, и святой отец то и дело сдвигал ее то на правую, то на левую сторону, приобретая вид одновременно и задумчивый и залихватский.
— Это я, дети мои, смиренный епископ Адипатус…
— Заен, заен, — я кладу руку на плечо «родственника», сидящего у моих ног, — Лоукосцеули, заен, Робин…