— Вот! — провозгласил аббат Тук с торжествующим видом, вытаскивая какой-то грязный кусок пергамента с неровными краями. — Хирограф Джона Литля.
Не отступив ни на шаг, мы дружно дали залп по приближающейся кавалерии. И еще один. И еще. Потом каждый бил с той скоростью, на которую был способен, но рыцарям от этого легче не стало. На землю свалилось больше половины отряда, остальным, хоть они и удержались в седлах, проблем со здоровьем тоже прибавилось. А из лесу с яростным ревом уже неслись, размахивая копьями, топорами, луками и дубинами, остальные воины нашей бан… да нет, уже не банды, а нормального отряда.
Внизу отчаянно ругался отец, страшно закричала леди Исольда, и Берта с Розалиндой, услышав это, побежали вниз. Так что лишь я видела, как слаженно и дружно воины Плантагенета перемахнули через высоченную стену и заполнили собой весь двор замка. Тут же были распахнуты ворота, и в замок стали втягиваться остальные осаждающие…
Да это папа Хэб вернулся. Видимо, решив, что он не готов потерять сына второй раз, наш бравый атаман воротился на поле боя, броском дубины нокаутировал моего киллера и теперь активно принимал участие в потасовке, увлеченно отмахиваясь мечом от наседавшего на него деятеля в кольчуге. Ну, держись, папаша. Сейчас я его…
Отправив засранцу смену, я вышел на «главную площадь» нашего лагеря — большую широкую поляну и огляделся. Ну-ка, ну-ка, где там у нас Энгельс-то? Ага! С Алькой любезничает. Так, потом долюбезничаешь…
Как я все это выдержал и не завалил ее там же, на скамейке — ума не приложу! Слава богу, она сама вспомнила про свадьбу, так что я тут же поволок ее обратно испрашивать у маменьки согласия на брак, пока Машка опять не потянула меня в койку. И согласие было получено в момент! Маменька прослезилась, Энгельрик выпил за здоровье молодых, и даже вусмерть пьяный святой папаня Тук промычал что-то одобрительно-нечленораздельное. Алька, естественно, была не в восторге, ну, да надо думать, Энгельс быстренько ее утешит. А почему нет?..