…Я мчался по лесу, выписывая петли почище любого, самого чокнутого зайца. Какая все-таки досада, что у человека нет зеркала заднего вида! Приходится полагаться на слух и на интуицию, потому что иначе конный преследователь догонит и — кирдык! Где-то в стороне шумели парни из взвода Маркса, пытаясь, видимо, отвлечь преследователей на себя, но мне это ничем помочь не могло — больно уж близко был этот сукин сын цвета весеннего неба. Интересно, что случится первым: я сдохну от перенапряжения или он въедет башкой в подходящий сук?..
— Ну чего ржать? — Он повернулся ко мне: — Чего они, а? Я в семье младший был, вот и…
— Матушка, позвольте представить вам моего… избранника, принца Робера Плантагенета…
— Энгельс, крикни этим, чтобы не дурили и сдавались по-хорошему. Скажи, что гарантируем жизнь…
Я не смела в это поверить, но… Я читала очень много — целых шесть книг, и это, разумеется, не считая Святого Писания. И в трех из шести прочитанных мною манускриптов говорилось о том, что любовь есть наваждение, подобное болезни, которая лишает человека разума, обольщает бесплотными надеждами и приносит одни лишь страдания. И почти всегда любовные чары поражают душу в тот момент, когда человек ожидает этого менее всего. Например, благородный Тристан никак не мог ожидать, что влюбится в Изольду. И Изольда вовсе не желала становиться возлюбленной этого рыцаря… А Ланселот или Зигфрид, о которых поют глимены? Разве они ждали любви, которая поразила их, точно стрела — в самое сердце?! Так почему же и…