— Робин… эта… — Маркс все еще стоит рядом. — Я… эта… ну, пойду, в общем…
— Не, Робин, я, конечно… Ты — главный, так что… Тока зачем?!
Через мгновение покойники уже лежали на земле, завернутые в относительно чистую холстину. Попик, седенький и дрожащий, зачастил какую-то молитву…
— Господин мой, могу я просить уделить мне несколько мгновений вашего бесценного времени? — спросила она и, не дожидаясь ответа, потащила меня к ручью, поясняя на ходу: — Я бы желала обсудить с вами вот что…
Что-то свистнуло, грохотнуло, и весь мир отделился от меня черной, звуконепроницаемой стеной. Я куда-то провалился и кубарем полетел в бездонную пропасть.
— Альгейда… Она знает, что ты — не Робин?