Отец молчал, а потом с трудом выдавил из себя «да». И остался стоять у окна, безмолвно наблюдая, как люди Фальконбриджа грабили манор. Но я не раз видала это обманчивое спокойствие. В такие минуты матушка моя старается не попадаться ему на глаза, а если это не удается, то сидит тихо, словно мышка. Замерла и я, видя, как сжимаются его кулаки, а губы шепчут проклятия, и понимала: мой отец будет мстить молодому бастарду Ричарда, который не зря принял на себя прозвище «Сердце вепря». Если у его отца — львиное сердце, то у сына должно быть свирепое и неукротимое сердце вепря — самого страшного зверя в лесах после льва…
— Энгельрик, слушай. Я хочу сделать тебя командиром одного отряда. Научи парней махать мечом.
От громоподобного баса содрогнулись деревья, а я чуть не подпрыгнул. Вот же голос дался человеку, а?
Теперь на рубеже остались только восемь лучников, выбранных по каким-то неведомым мне критериям. Они пробовали ветер, старательно плюя себе на пальцы, тщательно подбирали стрелы, ощупывая каждое перышко, и все это, естественно, чтобы не ударить в грязь лицом перед благородными господами.
— Тесть, говоришь? — поинтересовался детина, даже не подумав поклониться. — Ну что ж, раз тесть — добро пожаловать, твоя светлость. Слезай с коня, да пойдем за нами. Ужо принц решит, что с тобой делать…