Хэ-Чжу пожал плечами и, помахивая Душевным кольцом, сообщил, что профессор разрешает мне провести вечер в городе.
Вопрос его прозвучал лишь отчасти шутливо.
На безлюдной полоске побережья за индейской деревушкой мне случилось набрести на цепочку свежих отпечатков чьих-то ног. Через гниющие бурые водоросли, заросли бамбука и приморских кокосов следы эти с неизбежностью привели меня к тому, кто их оставил, — к белому человеку в закатанных брюках и куртке, щеголявшему густой бородой и чрезмерно большой касторовой шляпой, который так яростно лопатил чайной ложкой и просеивал золистый песок, что заметил меня лишь после того, как я его окликнул с удаления в десять ярдов. Именно так я свел знакомство с доктором Генри Гузом, хирургом, некогда практиковавшим среди лондонской знати. Национальность его меня не удивила. Если где-нибудь имеется орлиное гнездо столь уединенное или островок столь удаленный, что можно не столкнуться с англичанином, то они не обозначены ни на единой из виденных мной карт.
Похититель Луизы хрипит и валится ничком.
Более метафизический вопрос: в те прежние дни вы были счастливы?
— Я купила его во время нашего медового месяца в Каире, когда ему было столько же, сколько теперь вам. Он больше не будет его носить.