Луиза открывает девятую страницу и тянется за кофе. Рука ее застывает.
«Отдыхать», Архивист, это привилегия чистокровных. Для фабриканток «отдых» явился бы кражей времени. До закрытия в ноль часов каждая минута должна быть посвящена служению Папе Сонгу и его обогащению. Тогда мы до половины первого вылизываем каждый сантиметр ресторации, потом собираемся вокруг Постамента, служится Вечерня, и мы отправляемся к себе в дортуар и принимаем по упаковке Мыла. В ноль сорок пять снотворное оказывает действие, и на четыре часа мы погружаемся в забытье, после чего снова вспыхивает желтый свет, возвещая подъем и очередную рабочую смену.
— Только не тогда, когда одному из них двадцать шесть, а другой все еще в пятом классе.
Хэ-Чжу принял душ и переоделся. Он сказал, что ему надо присутствовать на собрании ячейки Союза, которое продлится всю ночь, и предупредил, чтобы я держала жалюзи опущенными и не отвечала ни на стук в дверь, ни на вызовы по сони, если только это будет не он сам или не Апис с таким вот паролем: он написал на клочке бумаги слова «СЕ СЛЕЗЫ ВСЕЛЕННОЙ», а затем сжег клочок в пепельнице. В холодильнике есть небольшой запас Мыла, сказал он, пообещав вернуться утром, вскоре после комчаса.
Снаружи оказалос’, шо булыжники умолкли под снегом, к’торого насыпало по щиколотку. Одна снежная буря миновала, но другая, больше первой, была на подходе, так я думал.
Родственников на этом свете мало: Эйрс был единственным ребенком, а некогда влиятельная семья Кроммелинков выказала недальновидность, на протяжении всей войны в решающие моменты поддерживая не ту сторону. Те, кто не погиб в бою, в большинстве своем обнищали и покинули сей мир еще до того, как Эйрс и его жена вернулись из Скандинавии. Другие бежали за океан и там умерли. Иногда в шато заглядывают старая гувернантка миссис Кроммелинк и пара ее болезненных тетушек, но они безмолвствуют где-нибудь в уголке, подобно старым вешалкам для шляп.