Признался в том, что этот тактичный тип, вне сомнения, уже знал: мы с Эйрсом прекратили свое сотрудничество, добавив, что располагаю своим собственным независимым доходом, что всего лишь год тому назад было бы правдой.
Думаю, впервые это было, когда в один из вялотекущих часов в кассе она объясняла мне вновь найденное слово, «тайна». Мысль о владении информацией, которой никто другой, даже Папа Сонг, не владеет, была выше моего понимания, так что, когда мы улеглись на свои койки, моя сестра по кассе обещала показать мне то, чего не могла объяснить.
Неслышно, как ветерок, я прокрался внутрь вслед за ними. Нейпс уже подпер дверь, шоб внутрь падал свет, так шо она не скрипнула, когда я на цыпочках вошел туда позади них. Замерев у тусклых-темных полок, где хранилис’ самые старые иконы, я слышал бормотание Нейпса. Замыслы-заг’воры, так я и знал! Подобрался поближе, шоб услышать все, шо услышу.
Двусмысленность ее слов, взглядов и прикосновений слишком уж недвусмысленна, чтобы быть случайной. Посмотрим, что подумаешь ты. Вчера после полудня, когда я изучал в своей комнате малоизвестное юношеское сочинение Балакирева, ко мне постучалась миссис Кроммелинк. Она была в своей наезднической куртке, а волосы у нее были заколоты, открывая очень даже соблазнительную шею.
Что предшествует результатам? Злые и добрые деяния.
— В воскресенье утром мне позвонил этот хмырь, разбирающийся с моим иском, Арнольд Фрам. Извинился за беспокойство, то да се, но он-де полагал, нам интересно будет узнать о том, что «Голубой щит» изменил свое решение и будет оплачивать все медицинские счета моей жены. Чек с возмещением предыдущих платежей уже отправлен. Мы даже сохраним свой дом. Я не горжусь собой, но и не стыжусь, что поставил свою семью выше правды.