Вы не чувствовали себя в опасности, засыпая неизвестно где и даже не зная настоящего имени Хэ-Чжу Има?
Со своей точки зрения жертвы несчастного случая, я наблюдал, как такси уносится прочь, и страдал от мерзостной ретроспективы унижения, испытанного в Гринвиче. Меня особо не уязвляли ни часы, ни даже синяки и потрясение. Просто дело было в том, что когда-то в Адене я осадил и одолел четверых оборванцев-арабов, но в глазах тех девчонок был… стариканом, попросту стариканом. Вести себя иначе, чем положено старикану — тише воды, ниже травы, — само по себе было достаточной провокацией.
А вы не испытывали злости к нему и Апису из-за того, что они продемонстрировали вам творящееся на Золотом Ковчеге, не позаботившись адекватно подготовить вас к невероятному шоку?
— А сегодня утром вы с пастбища вернулись?
— Я слышала, как Антон Хендерсон сказал: «железобетонная», и если это было не про тебя, лапочка, то я не знаю — это не смешно! Твои… бунтарские выходки становятся только хуже. Ты жаловалась на одиночество, вот я и представила тебя трем чудным молодым людям, а ты даешь им «железобетонный» отпор своим журналистским голосом.
— Писал ее в память о лучших деньках нашего папаши.