Смотритель дождался, пока Юна произнесет это сорок пять раз, а потом велел начать все сначала.
— Ты считаешь, что я могла бы такое выдумать?
К. П. Оджилви оккупирует исконное кресло Дома Грелша, изгнав редактора на худосочный пластиковый стул. Во плоти бывший владелец «Подзорной трубы» напоминает Луизе гравюру на стали. Изображающую судью с Дикого Запада.
— Теперь вас зовут Ок-Кён Пхё, — сказал имплантатор Хэ-Чжу, добавив, что любой сони сгрузит его фиктивную биографию.
«Я исполнил свой долг. Бога ради. Я умираю».
— Плагиат? — Эйрс не повышал голоса, но костяшки его пальцев, сжимающих трость, побелели. — В минувшие дни — когда ты был благодарен мне за обучение — ты называл меня одним из величайших ныне живущих композиторов Европы. А значит, и всего мира. Зачем же такому художнику заниматься плагиатом у подражателя, который, напомню, не смог даже получить степень бакалавра в колледже, студентам которого очень многое позволено? Ты недостаточно голоден, парень, вот в чем твоя проблема. Ты — всего лишь Мендельсон, передразнивающий Моцарта.