Джейкс протыкает колышущийся купол желтка ломтиком обжаренного хлеба.
— Шантажировать? Да у меня самого три сестры, и я беспокоился за вашу репутацию! Вот и все.
— От имени правды. — Ирония дочери вполне откровенна. — Я действую на свой страх и риск.
— Проиграете. Из домушников получаются находчивые солдаты, а призывная комиссия не была особо разборчивой… — Щелчок. — Готово.
К часу дня Эйрс выдыхается. Хендрик отвозит его вниз, в столовую, где к нам на время ланча присоединяются миссис Кроммелинк и ужасная Е., если она вернулась домой на выходные или на вторую половину дня. Послеполуденную жару Эйрс проводит в дремоте. Я продолжаю рыться в сокровищнице библиотеки, сочиняю в музыкальной комнате, читаю рукописи в саду (белые лилии — имперские короны, докрасна раскаленные кочерги — шток-розы, все — в полном цвету), езжу по тропкам вокруг Неербеке на велосипеде или брожу по окрестным полям. Крепко-накрепко подружился с деревенскими собаками. Они бегают за мной вприпрыжку, как малыши или как крысы за Дудочником. Местные исправно отзываются на мои «goede morgen» и «goede middag» — теперь уже всем известно, что в «kasteel» я приехал надолго.
— Нет. Досрочная отставка. Да. Отправили на пастбище.