Вот то, что мне стало ведомо, и более прибавить я ничего не могу. Засим остаюсь, да хранит вас Господь и споспешествует делам вашим».
— Как-то все слишком просто, — с сомнением произнес Бруно, когда все так же молча барон вышагал в смежную комнату, где ждали молчаливые телохранители принца. — Вот так, сразу, выяснилось всё?
— Логично, — согласился Курт. — Управлять из-под полы куда безопасней и приятней; верно, Ваше Высокопреосвященство синьор Сфорца?
— Плевать я хотел на ваши сомнительные душеведческие выкладки, и никакого расследования не будет вовсе, если вы станете продолжать в том же духе!
— К какому, госпожа фон Рихтхофен? Что это могло быть?
— Вы само очарование, госпожа фон Рихтхофен, — усмехнулся он. — Даже воображать не хочу, каково мне было бы, будь вы на другой стороне… Хорошо, — подытожил Рудольф, вновь посерьезнев. — Майнцский курфюрст это большая победа: на любых выборах именно его голос решающий, и теперь голос этот — мой. Стало быть, руки у меня уже много свободней, и против меня лишь двое — саксонский герцог и архиепископ Трира. Но — неизвестно какое место занимает темная лошадка бранденбургский маркграф…