Призванные для беседы все в ту же темную комнату, господа приближенные косились на невидную фигуру за императорским плечом, явно порываясь поинтересоваться личностью этого неведомого советчика. Правда, разумности каждого из них хватило на то, чтобы рассудить вполне логично, что, желай король представить им его, и он бы это сделал, а стало быть, вопросы излишни и, возможно, даже опасны…
— А вы бы предпочли, чтобы я заламывала руки и рыдала?
— Вы на пороге заключения мира с Польшей и литовцами, — заметил Рудольф, — а это одно лишь говорит о ваших способностях дипломата и оратора, и это — в отношении людей, чье мышление извращено, а бытие чуждо. Неужто ваш дар убеждения отступит перед собратьями-христианами?
— Да неужто, — скептически отозвался барон. — И каким же образом?
Из комнаты она вышла спустя минуту, тотчас свернув к лестнице, ведущей на первый этаж. Позади почудилась неясная тень, однако сейчас Адельхайда не была уверена в том, что действительно видела что-то, а не приняла за реальность собственные ожидания. Проверять свои предположения она не стала и двигалась вперед, не останавливаясь и не торопясь, не оглядываясь, пытаясь вслушиваться и злясь на то, что четче и громче всего слышит собственные шаги, а потому не может разобрать, звучат ли за спиною шаги одного или обоих ее внезапных недругов.
— Я не хочу, чтобы он туда входил, — подавив злость, но не став сдерживать неприязни, коротко бросил Хауэр. — Это тайная мастерская, а сие означает, что туда закрыт доступ всяким…