— Уберите руку, — тихо, четко разделяя слова, проговорил Фридрих, и в лице барона отобразилось удивление пополам с легким замешательством.
— Есть причины так думать, — отозвался он хмуро и, помедлив, нехотя докончил: — Они с Зигмундом от одной матери… Йохан полагает, что это я повинен в его гибели. Он ни разу этого не сказал прямо, но я знаю, что это так, и боюсь, что в решающий момент эмоции и желание свести счеты могут перевесить доводы разума. Кроме того, он боготворит отца и тихо презирает меня за доставшуюся мне немалую часть немецкой крови. Смешно, — сумрачно усмехнулся Рудольф. — Здесь мне каждый ставит на вид мать-немку, в Германии — отца-богемца. Знаете, «Саксонское зерцало» вообще отказывало богемскому королю в праве голоса при выборах Императора — «потому что он не немец»?
— Типун тебе на язык, святой отец, — огрызнулся тот, опустившись на нехитрый трехногий табурет у пустого стола, и Курт с помощником, помедлив, уселись напротив. — Я полагал, вам загодя растолковали, что к чему.
— Господин фон Редер, — поморщился Курт, — только без истерик, будьте любезны. Мы, как будто, не в древнем Риме, Император — не божество, а лишь Бога запрещено поминать всуе. Наш правитель был мною упомянут исключительно ad exemplum.
— Будет вам затмение, — пообещал тот грозно. — Когда Император узнает об этом. Предрекаю вам и вашему начальству долгое и увлекательное общение с Его Величеством.