«… Хочу представить некоторые любопытные мысли, каковыми поделился со мною Рудольф третьего дня. То же самое я изложила в нарочитом письме Александеру и полагаю, что вам необходимо обсудить с ним реальность таких планов. Мне думается, что в случае успеха Империя получит грандиознейшее преимущество перед иными государствами.
— Конечно, нет, — согласился рыцарь с улыбкой. — Должна же остаться хоть какая-то недосказанность, а мне надо же утешать себя тем, что вы хоть чего-то не знаете, но очень хотите узнать.
— Вы живы, — облегченно констатировал фон Люфтенхаймер, подъехав вплотную, и протянул ей руку: — Я увезу вас отсюда. Вы ранены?
— Новопосаженный Майнцский архиепископ замечен в нарушении законов вольного города? — уточнил Рудольф со скепсисом.
— Это не лихорадка, — возразила она, почувствовав, как напряглось плечо напарницы, навалившейся на нее.
Последний аргумент произвел, кажется, впечатление большее, нежели все прочие; внезапно понурившиеся лица стали серьезными и сумрачными, и Курт вздохнул, с сожалением разведя руками. Alma mater стояла вверх дном вот уже вторую неделю — ректор академии святого Макария пребывал на одре болезни, от какового восстать, судя по пророчествам лекаря, ему едва ли доведется. Жизнь академии и судьба Конгрегации вполне могли с его последним вздохом перемениться разом и навсегда.