Далее я смотрела то на Эрана, который словно каменел на глазах, то на обозначение нашего передвижения, и в результате… да, я решила врать!
И тут… и тут справа, метрах в двадцати хрустнула ветка.
— Зато уснула на рассвете, как особо неприличная!
— Что снилось? — стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила мама.
— Кирюш, я одного боюсь, что однажды ты проснешься утром и поймешь, что могла стать кем угодно, а превратилась лишь в жену и наложницу. Ты другая, Пантеренок, другая. И, как и я, ты захочешь большего, чем может дать любовь мужчины.
'Ну-ну, потом сама звать будешь, — насмешливый такой тон'.