Он достигает вершины, обвивает чёрный пик золотыми кольцами и замирает, вскинув устрашающего вида голову. Пасть распахнута, но не раздаётся ни звука. Зов — если он и звучит — недоступен слуху смертных или бессмертных.
Она вернулась. Не прежней девчонкой, спасённой волшебницей Кларой Хюммель и из милости взятой с собой в Долину; нет, она добралась сама, без заветного фламберга, который она для себя упорно именовала «отцовским», без золотой пайцзы — единственной вещи, над потерей которой она тихонько поплакала.
Они появились. Незримые, но присутствие их я ощутил тотчас.
— Что ж, спокойной ночи, Гент. Но, быть может, следовало бы просто передать это всё Святому Делу?
— Спросишь, — посулила она. — Но докончим сперва с войной. Что вот это там такое, горящее? Где пламя?
— А и пусть, — вдруг безмятежно сказала Клара. — Нужно лишь, чтобы над подобной блажью смеялись все без исключения серьёзные и достойные люди.