— Ну, капитан Смоллет, что вы хотите сказать мне? Надеюсь, что все обстоит благополучно на шхуне?
Матросы старались перегнать друг друга, торопясь к берегу. Но та лодка, в которой сидел я, была легче и имела лучших гребцов, а потому далеко опередила другую. Когда она врезалась в берег между деревьями, я ухватился за ветку, выскочил на землю и скрылся в ближайшей лесной чаще в то время, как Сильвер и остальные матросы остались ярдов на сто позади.
На берегу светился огонек на месте лагеря, и кто-то пел старую матросскую песню, выделывая трели в конце каждого куплета.
— Отлично! — заметил моряк. — Значит, как раз место стоянки для меня. Сюда, друг! — крикнул он человеку, который вез тележку. — Подъезжай к самому борту и помоги втащить сундук наверх. Я остановлюсь здесь на некоторое время! — продолжал он. — Я покладистый человек ром да ветчина, да яйца — больше мне ничего и не надо; да вот еще этот утес, откуда бы я мог следить за судами… Как вам звать меня? Вы можете звать меня капитаном… О, понимаю, чего вам надо, — вот!
При каждом толчке корабля человека в красной шапке встряхивало, но поза его не менялась, и он по-прежнему скалил свои зубы. Гандс постепенно съезжал, при движениях шхуны, все ниже и ниже, так что наконец лицо его скрылось от меня. Около разбойников виднелись на полу пятна запекшейся крови, так что я начинал уже думать, что они убили друг друга в пылу пьяной схватки.
— Должно быть, они припрятали эту вещь! — заметил другой. — Возьми Джонни, Пью, и не ори тут!