— Лайвесей, — сказал сквайр, — вы всегда правы. Я буду нем как могила!
— Что это за «черная метка», капитан? — спросил я.
— Непременно скажу! — проговорил Сильвер таким странным тоном, что я не мог понять, смеется он надо мной или же восхищается моим мужеством.
Мы поспешили на палубу. Жара стояла такая, что смола между досками растапливалась. От дурного болотного воздуха мне стало почти дурно. Здесь, очевидно, было гнездо лихорадки. Шестеро оставленных на шхуне матросов сидели под парусом, в носовой части палубы, ворча себе что-то под нос. Около берега, в том месте, где в море впадал ручей, стояли две шлюпки и в каждой было по матросу; один из них напевал песню.
— Грей! — крикнул капитан громче. — Я оставляю этот корабль и приказываю вам ехать со мной. Я знаю, что в душе вы славный малый, да и остальные ваши товарищи тоже лучше на самом деле, чем кажутся. Вот у меня в руке часы: даю вам на размышление тридцать секунд!
— Все оттого, что изрезали Библию! — заметил Морган.