— В таком случае, доктор, — продолжал Сильвер, — идите за палисад и ждите там, я приведу к вам мальчика, и он останется по эту сторону загородки. Тогда вы можете поговорить с ним, сколько угодно. Прощайте, сэр, и передайте наше почтение сквайру и капитану Смоллету!
Я был уверен, что наша дверь, заложенная засовом, вызовет подозрение и привлечет к нашему дому всю шайку этих негодяев. Но в то же время я был так счастлив, что мне пришло в голову задвинуть дверь засовом.
Любопытство, однако, оказалось сильнее страха, и я не в силах был оставаться в своем убежище. Я ползком добрался снова до края дороги, откуда, прячась за кустом, мог видеть пространство около нашего дома. Едва занял я свое место, как показалась толпа человек в семь или восемь, которые спешили к дому, тяжелые шаги их гулко отдавались в воздухе. Впереди шел человек с фонарем в руках. За ним трое бежали, держась за руки и, несмотря на туман, я разглядел, что средний из них был слепой нищий. Через секунду он заговорил, и я убедился, что был прав.
Они усадили меня за стол, налили мне стакан вина, дали горсть изюма, затем все трое, один за другим, выпили за мое здоровье, поблагодарив поклоном за ту услугу, которую я им оказал благодаря счастливому случаю и моему мужеству.
— Завтра мы отправимся в путь! — сказал он.
— Черт возьми! — вскричал он, пораженный как громом таким необычайным явлением. — Никак доктор Лайвесей с ума спятил?