– Я не мог помочь. Я шел за ней поговорить. – В голосе звучала дикая противоестественная боль. – Он просто возник из ниоткуда, прямо у подъезда, сломал ей шею и исчез.
– И все. Хватит с тебя. Ты ведь мне не говоришь, о чем думаешь!
Он молчал, уголки губ едва подрагивали. Я застонала и уткнулась макушкой в его теплый бок. Не выдержала, просунула руки, обняла за талию, макушку поменяла на правую щеку. Рик не возражал, что радовало.
– Я – твоя, Рик, – послушно выдохнула я. – И останусь твоей, пока ты этого хочешь.
– Доброе утро, Рик. Татьяна Игоревна, можно просто «мама».
– Во-первых, как на этом можно ездить? Во-вторых, хоть бы помыл. Воняет же!