– Единственный и главный – дипломатический паспорт и посольство.
Камер наблюдения нет, лампы не горят. Темноту разгоняют лишь лучи наших фонарей и дисплей ноутбука. Катим на хорошей скорости. Что-то впереди блеснуло… Ничего себе! Это поезд. Подъезжаем, останавливаемся, прислушиваемся. Тихий, характерный для механизмов метро, отдаленный гул. Пройдя вдоль первого вагона, сразу обнаруживаем лесенку на платформу станции «Олвич». Платформа точно очень давно не посещалась – пыльная, кое-где облезает краска, свисает рванина старых рекламных плакатов. Жутковато, но с точки зрения конспирации место идеальное.
Да, это интересно – несмотря на изрядную качку, с аппетитом у нас все благополучно, как и с самочувствием. Бросаю взгляд на хронометр – одиннадцатый час. Кстати, я тоже червячка заморить уже как-то не против.
– Давай, Казимир, умывайся да завтракать.
Один из рыцарей снимает с башки ведро с прорезями, изображающее шлем, подает подбежавшему оруженосцу. Наклоняется, протягивает руку. Его напарник делает шаг в сторону, и понимаю, что неясная куча у их ног – это человек. Женщина в бесформенных (хотя и явно дорогих) восточных одеждах со связанными за спиной руками. Ухмыляясь (ну и гнусная рожа), крестоносец говорит. Речь невнятна и еле слышна, но издевательские интонации улавливаю. Рыцарь грубо вздергивает женщину на ноги, что-то спрашивает. Явный ответ – нет. Сбивающая с ног пощечина (рука урода в кольчужной перчатке), снова поднимает несчастную и срывает хиджаб. Это преступление, по меркам Востока, некоторые из пленников (что помоложе) с протестующими криками (вроде лучше слышно) отворачиваются. А я не могу оторвать взор от открывшегося лица, черных длинных волос, потрясающе знакомых глаз. Это Сьюзи, погибшая напарница из параллельного мира, вечный укор моей совести. Гневно и с ненавистью она что-то кричит в лицо обидчику. Крестоносец хватает девушку за горло, выдергивает кинжал, угрожающе подносит… Нет, убивать не собирается. Со скотской похотливой ухмылкой распарывает хламиду, обнажая такое знакомое стройное плечо и тонкое изящное предплечье. Нечеловеческим усилием поднимаю весящий тонну «калашников», с ожесточением преодолевая всевозрастающее сопротивление, сбрасываю предохранитель, передергиваю затвор. Кажется, что воздух вокруг застывает, превращаясь в камень. Еще один рвущий жилы рывок… Звук колющегося на мелкие осколки стекла, мгновенно вернувшаяся легкость движения, резкий толчок земли в подошвы кроссовок, дружный испуганный крик-вздох пленников вокруг. И два четких выстрела поставленного на одиночный огонь «АКМ».