— Ничего… пока. А ты чего узнать хочешь-то?
Арина в первый миг просто-напросто ослепла от бьющих в лицо солнечных лучей и ждала, пока глаза привыкнут к свету после полутьмы сеней. Через некоторое время она стала различать окружающих, увидела стоящую совсем рядом — руку протяни — Анну, девчонок у крыльца, потом перевела взгляд дальше и… больше уже никого и ничего не замечала, только застывшее лицо Андрея. Анна проследила за ее взглядом и вздрогнула — таким она его уже давно не видела. Только вот так, в сравнении ясно стало, как он за это время переменился. Но сейчас Андрей выглядел прежним и на Арину смотрел, как будто на чужую.
— А утречком опять, как всегда, — голос Прошки снова стал веселым и зазывным, — из клеточки выпустили, под кустиком опростался, миску с едой опорожнил да вылизал, и гулять! Легка жизнь наша и завлекательна! Переходите, девоньки, к нам — в дураки! Дураком быть хорошо — беззаботно и необременительно… если… — Прошка опустил голову и уставился в землю, — если не думать. Это легко — у дураков оно само собой получается, без усилий.
— Как скажешь, Анна Павловна, — уже твердо повторила Аринка, сожалея, что невольно выдала-таки свои истинные чувства — не говорить же боярыне, что попов не любит, не верит им и их не принимает. — Не подумавши я сказала, прости.
«И тело тоже. Одеждой, душой и мыслями мы в другое время занимаемся, а в бане о красоте тела надобно заботиться. Во как — и в бане у нас уроки будут! Может, Арина и с этим помочь сможет? Наверняка ведь бабка ее многому научила. Спрошу при случае…»
«Ну так и есть, вон как ерзают. И Анька с Проськой шепчутся задушевно… что-то теперь учудят…»