Илья как-то неожиданно оживился, даже заерзал на подложенном для мягкости мешке с сеном. Выглядел он так, будто собирается приступить к интересной игре.
Долго радоваться, впрочем, ей не пришлось: стоило им только подойти к распахнутым воротам, как Ульяна замедлила и без того небыстрый шаг, прервалась на полуслове и совсем уж было собралась поворачивать обратно, да Аринка придержала ее за рукав.
«Крещеная, значит… И не притворяется — младшие-то вон как привычно крестятся. Да что ж ты за баба такая непонятная?.. Ладно, разберусь… И лучше бы тебе, бабонька, не замышлять против Лисовинов… ну и против Андрея тоже».
— Была? — со значением переспросила Аринка.
«Прав Мишаня, учил ее кто-то, и хорошо учил. Вежество блюдет, но и себя не роняет. А рубаха-то траурная… по родителям — белым по белому вышивает».
После обеда заметно уменьшившийся обоз двинулся в сторону крепости. Аринка, сидя на телеге, проезжающей, как и вчера, через село, снова ловила на себе взгляды встречных ратнинцев. Пожалуй, пялились на нее теперь больше, но… совсем иными уже были эти взгляды. Любопытные и заинтересованные мужские, порой не ласковые бабьи — вон и Варвара с подругами стоит, косится… У многих морды поцарапанные, да синяки уже наливаются… Лушке-то больше всех досталось, но тоже здесь отирается, злобится.