Весь сотрясаясь, я сказал себе: «Талифа куми!» То есть встань и приготовься к кончине… Это уже не «талифа куми», то есть «встань и приготовься к кончине», — это «лама савахфани», то есть «для чего, Господь, ты меня оставил?»
— Ну, конечно, я тоже могу… Я тоже мог бы…
О, сказать бы сейчас такое, чтобы сжечь их всех, гадов, своим глаголом! такое сказать, что повергло бы в смятение все народы древности!..«
— Ты хотел сказать, Веничка: «Чтобы не стошнило?»
Так думал я. А она — смеялась. А она — подошла к столу и выпила залпом еще сто пятьдесят, ибо она была совершенна, а совершенству нет предела…
А потом, конечно, все заклубилось. Если вы скажете, что то был туман, я, пожалуй, и соглашусь — да, как будто туман. А если вы скажете — нет, то не туман, то пламень и лед — попеременно то лед, то пламень — я вам на это скажу: пожалуй, что и да, лед и пламень, то есть сначала стынет кровь, стынет, а как застынет, тут же начинает кипеть и, вскипев, застывает снова.