– Сейчас бы немного твоего снадобья, де Койн. На вкус, конечно, то еще пойло, но достоинства его намного превосходят его же недостатки, – мечтательно протянул он.
Анри, продолжавший стоять спиной к мишени с пистолетом на плече, выстрелил прямо из этого положения, нажав на спуск большим пальцем, не забыв, однако, прикрыть правое ухо тыльной стороной ладони левой руки. Мастер, что еще сказать.
Первое, что бросилось мне в глаза в обеденной зале, был великолепный обеденный сервиз из серебра, новенький и блестящий. Я даже застыл на мгновение в дверях, любуясь, как на нем играет свет от ярко горящих свеч в канделябрах. Привычно усевшись в кресло, напоминающее небольшой трон, я обнаружил перед собой серебряный кубок, почти точную копию приглянувшегося мне кубка с фамильным гербом Вандереров. Этот отличался только тем, что на нем красовался мой герб – вздыбленная лошадка. То же самое оказалось и на стоящих передо мной приборах, на двузубых вилках и даже ножах. Я взглянул на Коллайна, явно довольного произведенным эффектом, и, все еще опасаясь подвоха, внимательно рассмотрел коня, изображенного на самом гербе. Но нет, ничего такого, что составляет самую заметную разницу между конем и кобылой, не было.
– Отлично, – обрадовался я, – на днях в столицу пойдут телеги, и Коллайн поедет, вот и ты с ним, лишний человек не помешает.
Через несколько дней мне пришло приглашение от Эликондеров, и Андригус, молодой граф, представил меня своей матери. Не знаю, что он там наговорил, но она посчитала меня чуть ли не спасителем своего непутевого сына. Андригус, кстати, так и не рассказал, что стало причиной его конфликта с мастерами оружейного цеха. Сам он тогда легко отделался, а вот спутник его пострадал, причем серьезно.
– И в чем она будет заключаться? – заинтересовался Анри.