– Нет, спасибо, я уже узнал все, что хотел.
Интересно, подумал я. Ведь действительно же, человеческое ухо представляет собой очень чувствительный прибор! А вся моя электроника – это смесители, колебательные контуры и усилители, чьи функции действительно могут выполнять и механические детали музыкальных инструментов… Да, очень интересно. Пожалуй, надо раскрыть японцам схемы, оставив секретом только способ производства радиоэлементов, и пригласить этот оркестр сюда, на предмет объединения достижений электроники и музыки. Но вот поведение Беклемишева было странноватым – мы общались уже больше часа, а он до сих пор не начал жаловаться, что ему подводных лодок мало! В чем дело?
– Не забудешь имя-то по дороге? – обеспокоился я. – Или скажи, чтобы записали.
Кибальчич! И точно, я читал этот отрывок именно в детстве, в одной хорошей книге про авиацию – кажется, она называлась «Дайте курс». Там о нем рассказывалось, как о предшественнике Циолковского. Правда, сам Константин Эдуардович об этом был ни сном ни духом, однако интересно…
Вообще-то я уже рассказывал, зачем он мне понадобился, но сейчас, пожалуй, можно это сделать и поподробней.
– Какой замечательный порыв, – усмехнулся я, – но вот теперь, чисто по-дружески, расскажите-ка мне, что все это означает на самом деле.