— Нет, конечно, улыбнулся он. — Какие там пятьдесят, ты что. Придумывают глупости, а ты веришь. Это вообще невозможно, я думаю.
Серый овал лица Ахмета продолжал плясать перед ним, но он перестал слышать, перестал ощущать и чувствовать. Перед ним был уже не овал, не смутный раскачивающийся силуэт, перед ним висела и медленно колыхалась на ветру изодранная и израненная газетная подшивка в бликах и отсветах сиреневого света, холодного, прекрасного и беспощадного.
Первым вышел Олег. Олег был у физрука на хорошем счету. Тот всегда ставил Олега в пример, гордо рассказывал о том, что тот занимается в секциях и уделяет много внимания спорту.
Он молча кивнул. И подумал, что слезы не всегда бывают от боли и отчаяния.
«Ну и ладно. Нашел из-за чего переживать», — сказал он сам себе внезапно. «Ничего это не изменит. Тем более сегодня.»
— Спасибо, — неожиданно сказал мальчик и серьезно протянул свою руку. На его щеке была заметна еле видимая полоска от слезинки, прочертившая дорожку в пыли.