С момента первого удара прошло не более 3 секунд, но по ощущениям это заняло целую вечность. Он не знал, сколько раз успел ударить, и в момент вдоха вдруг все вернулось на свои места. В его уши ворвалась гамма звуков, кристальная прозрачность окружающего воздуха исчезла, и он остолбенело посмотрел перед собой.
— Ты когда-нибудь думал о том, что твоя собака от тебя зависит? Что без тебя она не сможет. Что если она заболеет, то сама не примет лекарство, и не сделает себе укол. Что если ты ее не покормишь, то она умрет? Хотя она ни в чем не виновата. Вы ее купили и приручили. Она привыкла к вам. Но она от вас зависит. Думал?
Ощущения в кулаке были странными — он не решился ударить в полную силу, но все равно ему показалось, что он ударил не в мягкий живот, а во что-то твердое и жесткое — и это ощущение было незнакомым и непривычным. До этого он всегда старался ударить своих обидчиков по лицу — потому что и его всегда били по лицу — по крайней мере сначала, до того, как он падал на землю — и в те редкие моменты, когда ему действительно удавалось попасть, он не ощущал практически ничего.
— Слушай, — она резко повернулась к нему и требовательно спросила, — а правду про тебя говорят, что ты пятьдесят раз умеешь подтягиваться?
Артем промолчал, но упрямо продолжал идти.
Ни завтра, ни послезавтра он тоже не смог ее увидеть. Родители, ужаснувшись тому, как он неожиданно вырос из своих рубашек и школьной формы, распланировали покупку обновок и, несмотря на его протесты, он был вынужден два дня посвятить толчее в очередях магазинов, примерке мешковато сидящих костюмов и новых ботинок, не понравившихся ему с первого взгляда. Но ничего другого не было, да и то, что им удалось купить обувь и новую школьную форму, уже само по себе было удивительным.