Ему самому было совсем не до смеха, хотя он начал находить какой-то комизм в происходящем, в том, что он, весь испачканный и перемазанный сидит прямо в грязи перед смеющейся девушкой.
Кореец, до его вопроса внимательно и спокойно смотревший на пострадавших, перевел на него взгляд.
Эта мысль подбодрила его, и он стал мрачно собираться. До начала учебного года оставалось несколько дней, и он подумал, что самое время зайти в школу и посмотреть расписание.
— Здравствуй, Артем. Ничего не делаю, просто отдыхаю после уроков. Погода хорошая, домой совсем не хочется, — ответил он и улыбнулся.
Аккуратно переступая подмерзшие, но уже начавшие плавиться под лучами неуверенного осеннего солнца лужицы и стараясь не испачкаться он подошел ко входу школы.
В этом было что-то неправильное, и однажды взяв в руки измятую и надорванную тетрадь, он почему-то вспомнил, как мама аккуратно надписывала на обложке его имя и фамилию, номер средней школы и класс — округлыми и мягкими буквами, и заплакал. Он ревел как маленький и не мог остановиться — и после этого с ним перестали считаться. Да и считались ли до этого? Он не знал.