Любишь меня, подумал Волкодав, люби и мою служанку.
Он только собрался спросить Эртан, не померещилось ли ему и действительно ли скоро откроются топи, когда дорога повернула ещё раз, и перед ними до самого небоската простёрлись знаменитые Кайераны. Точно такие, как и представлял себе Волкодав. По левую руку виднелся кочковатый торфяник, в котором ближе к берегу виднелись даже чахлые скрюченные деревца. По правую – чёрным зеркалом расстилались непроглядные хляби. Туда не было ходу человеку, кроме как на лодке или на плоту, зато всю весну и всё лето так и кишела хлопотливая пернатая жизнь. Несколько плотных стай и теперь ещё кружилось в отдалении, готовясь к долгому перелёту… Есть ли на свете край, в который раз спросил себя Волкодав, где такому вот благодатному болоту равно радуются и зверь, и птица, и человек?.. И никто его призраками не населяет?..
– Да их уж двенадцатый год как нет никого.
Волкодав взлетел по всходу, прыгая через ступеньки, и с силой пнул ногой дверь. Ударившись о косяк, она отошла наружу, и Волкодав ворвался в комнату. Тилорн, стоявший у залитого солнцем окна, испуганно обернулся.
Волкодав почувствовал, как рот наполняется кровью, и ощутил подле себя кнесинку. Почему-то он твёрдо знал, что кому-кому, а ей о его хворях знать было незачем. НЕЛЬЗЯ. Волкодав сделал над собой страшное усилие, и кашель отступил. Чудо из тех, которые удаются раз в жизни.