— Ничего не случилось, Артем. Ровным счетом ничего. А если и случилось, то давным-давно. Задолго до того, как мы повстречались тогда.
Придирчиво изучив свою физиономию в зеркале, он решил не пытаться отодрать пластырь с брови. Он уже предпринимал одну попытку, плотно приклеившийся пластырь не поддавался, и когда ему все-таки удалось, стиснув зубы, рывком его отодрать, он сразу понял, что поторопился, потому что не зажившая до конца бровь немедленно отдалась резкой болью и кровь вновь стала сочиться через подсохшую корочку, живо напомнив ему ощущения того дождливого дня.
— Не-а, не видел. Он же новый совсем, недавно вышел. Собирался, как раз перед каникулами. Приятели уже все разъехались, поэтому пошел один.
Казалось, это было решением проблемы и, стараясь не думать о реакции родителей на дыру в стене, он нанес первый удар молотком.
Олеся усмехнулась: — Смешно. Погрозил пальчиком. Да у тебя прирожденный педагогический талант. Просто без института можешь в первый класс идти преподавать. Макаренко бы обзавидовался, вместе с Песталоцци.
Она стояла и, заразительно улыбаясь, о чем-то разговаривала с его одноклассницами, очевидно уже успев перезнакомиться со всеми.