Он и ворота-то толком не разглядел за то короткое время, что находился на поле — практически сразу после выхода на каток он упал, поскользнувшись, и когда поднимался, неловко опираясь на клюшку — ему в лоб попала шайба…
— Читал, конечно, — улыбнулся он. — И не раз перечитывал. Очень мне нравится читать про этих богов и героев.
Он повернулся лицом к физруку, который смотрел на него, выпучив глаза. Его рот был приоткрыт и нижняя челюсть слегка отвисла, и весь вид в целом выражал крайнюю степень изумления.
Он натянул их, торопливо завязал шнурки на кедах, в этот момент он осознал, что опаздывает, что в раздевалке никого кроме него нет, повсюду валялись портфели и висела форма, но он остался совершенно один.
Он подошел к своему импровизированному турнику и с тоской посмотрел вверх. У него не было ни боязни, ни страха — необходимое упражнение было на его взгляд простым и несложным — и тратить время на его выполнение казалось глупым и бессмысленным, но это было частью его тренировок — и он пододвинул поближе табуретку.
Волей случая это произошло. Это было случайностью, но на противоударе, уводя и размазывая энергию удара, который, если бы достиг своей цели, надолго бы уложил его в больницу, жестко сжатый и ободранный от сотен тысяч ударов о простую газетную подшивку кулак вонзился в нервный узел на сгибе локтя Ахмета.