И, наконец, всё это было ему, Волкодаву, попросту безразлично.
Волкодав высмотрел в толпе пятёрку своих домочадцев, а рядом с ними – дюжих унотов мастера Крапивы, и на душе полегчало. Он попробовал мысленно потянуться к друзьям и вновь, как в достопамятный день отъезда, ощутил тёплое прикосновение разума Ниилит, а потом и Тилорна. Они изо всех сил желали ему победы. И очень боялись за него, хотя пытались этого не показать.
– Я больше не увижу тебя, – шептала кнесинка Елень. – Я сама пошла замуж… я дочь… Я ненавижу его!.. Когда у меня… у меня… родится сын… я хочу хоть надеяться, что этот сын – твой…
– Может, и выпорет, потерпишь. Лучше будет, если я тебя пожалею, а кнесинку без меня зарежут?
«Ну? – сказал он, пошевеливая кнутом. – Иди сюда».
Он видел, как заметался торговец. Волкодав очень надеялся, что сметливый мошенник найдёт единственно правильный выход из положения, и не ошибся. Торговец подхватил нитку, облюбованную Ниилит, и уставился на неё так, словно впервые увидел.