К знающему человеку прислушивались все собравшиеся на берегу, числом не менее доброй полусотни. Одеты отнюдь не бедно, многие и побогаче — и собрало их здесь не простое любопытство.
— Смертельно ранен при взятии Очакова ядром в правый бок… Скончался на руках генералов… Его последними словами были: «Достойная смерть для солдата!»
А потому вперед была выслана разведка, казачьи дозоры мельтешили вдали, да егеря по хребтинам пробирались сквозь кустарники, чтобы в случае турецкого контрнаступления янычар сверху и во фланг расстреливать. Но мысль свербила мозг — а если Халиль-паша выберет правый фланг для атаки? Или на Олица, кроме кавалерии, янычар бросят?
В обратную сторону англичане не смотрели, не очень приятно, когда слепит глаза восходящее на востоке солнце. Лучше уж любоваться городом и гаванью, забитой сотнями судов — торговля всегда приносила прибыль, это на Острове все усвоили с незапамятных времен.
Петру захотелось снова курить, и он щелкнул пальцами. Нарцисс за годы понимал все его жесты, и через несколько секунд Петр дымил очередной папиросой, хотя десятки раз давал себе зарок никогда не курить натощак, но недаром говорят, что привычка — вторая натура.
На берегу неширокой, но бурной и норовистой речки несколько женщин в индейских парках полоскали белье, старательно колотя им по камням. Под навесом у сложенной летней печи тоже копошились две индианки — одна помешивала что-то в бурлящем на очаге котле, а вторая старательно месила тесто — серое, с какими-то вкраплениями, невкусное даже на вид.