Алехан молчал, и не потому, что боялся, что шепот услышат — слишком далеко. А что говорить — и так ясно! Оставалось только ждать, а это он умел, слишком часто приходилось сиживать в засаде…
Алехан чуть высунулся из-за камня и посмотрел вниз, держа винтовку правой рукой. Тлинкиты уже не высовывались, кровавый урок был ими хорошо усвоен, но Орлова заметили, глазастые, и тут же подняли свирепый вой. Вскоре парочка индейцев высунулась на секунду из-за деревьев и вскинула луки — стрелы уже были наложены на тетиву.
На таежный гнус он не обращал никакого внимания — лицо и тело уже несколько лет не реагировали на укусы, но поначалу оплывали, как у любого человека. Привык-с, судари мои.
— Никак братец Алешенька пожаловал! — пробормотал Григорий и воткнул топор в чурку. — Давно пора, год уже не виделись. Заждались!
Турки продолжали озверело рваться вперед — свинцовый град выкосил добрую половину янычар, но не охладил их яростный порыв. Опасный противник, очень опасный — теперь Петр ясно понимал, что такое религиозный фанатизм, хотя в Афганистане подобное тоже было.
Ну что тут будешь делать?! Вот так и упускаются турки, потому что эти два полководца элементарно ревнуют друг друга. Завидуют, что ли? Славы им на двоих не хватит?