— Пора нам попробовать «пряника»! Надеюсь, что с ним братец меня не обманет, с него станется! Византиец, а не немец!
— Так, генерал! — Мысли прояснились, и он опять заговорил с Румянцевым. — Говорить я буду только с Халиль-пашой! Через час! Турок разоружить, но в лагерь не входить. Трофеи собрать, раненым оказать помощь. Наших похоронить с почестями, а турки пусть своих мертвяков сами обхаживают. Да, вот еще что, совсем из головы вылетело. Что туркам амба, это я понял, но каковы наши потери?
А потом были истреблены десять тысяч янычар, немногим из которых удалось добежать до русских каре. Это немыслимо! Русские фузеи стреляли втрое дальше турецких, невероятно точно и в пять раз быстрее. Пули сыпались градом, смерть выкашивала безжалостно — погиб и сераскир, и все паши орт, и их доблестные янычары.
— Для тебя и держал, Леша. Последняя. Вот ягоды пойдут, тогда бражку поставим, а там и перегоним в царском агрегате.
— Графа Монте-Кристо из меня не вышло, пора переквалифицироваться в управдомы!
Стрельба шла беспрерывно — из ружей и пушек, грохот давил уши, а пороховой дым практически застилал всю лощину. Худо, конечно, но создать бездымный порох пока не получалось, хотя аммонал уже производили и вовсю шли опыты с нитроглицерином. И гремучую ртуть изготовляли, что на патронные капсюли и взрыватели шла.