— Ну, тлинкиты! Как они без шума на отвесную скалу вскарабкались?! Ведь невозможно такое представить, а они сумели. Эх, Кузьма, Кузьма, понадеялся зря на меня, а я сам все прошляпил… Тебя убили, а в меня…
Молодой моряк с курчавой шкиперской бородкой тоже кое-как сглотнул — представшее перед их глазами зрелище и на него произвело ошеломительное впечатление. Только бородатый казак остался равнодушен к увиденному, зорко посматривал по сторонам, сжимая в крепких ладонях барабанную винтовку, которую все привыкли называть штуцером.
— Я говорю с вами честно и откровенно, княгиня! Вы имели полное право свергнуть с престола императора Петра Федоровича, того, которого в свете именовали голштинцем! Но в ночь переворота я стал другим, надеюсь, вы уже давно поняли это?!
Перед ним раскинулась площадь Кирова, занимавшая и весь сквер, — огромная, оттого казавшаяся бескрайней. Вот только на противоположном краю не стояло желтое здание «Востоксибугля», а высился Казанский собор, точно такой же, каким он видел его по фотографиям.
— Так то я, государь, а то они. Не понимают нехристи, что мы сейчас на марше колоннами растянулись…
Петербург восторженно судачил и пьяно гулял. Гром пушек Петропавловской крепости продолжал радостно возвещать об еще одной долгожданной победе над турками.